В те времена Мария мечтала о карьере певицы. Судя по ее способностям, развитие их было абсолютно возможным. Тем не менее, ей так и не удалось воплотить эту мечту в жизнь — здоровье подвело ее.
Будь она мужчиной, могла бы достичь огромных высот. История художницы Муси Башкирцевой, музы Цветаевой и Мопассана
Итак, представьте, что я знаменита, и давайте начнём — так начинает свой дневник художница Мария Башкирцева. И за этим игривым словом скрывается немалое кокетство, ведь Муся, как называли её близкие, действительно была известной личностью. Ей посвятила свой первый сборник стихотворений Марина Цветаева, Ги де Мопассан приглашал её на свидания, и весь свет Франции называл её музой декаданса. Мы расскажем о трагической истории её жизни.
Мария Башкирцева появилась на свет в украинском селе Гавронцы в семье дворян в 1858 году. Тем не менее, в некоторых источниках указывается 1860 год в качестве её года рождения, так как после смерти дочери её мать намеренно уменьшила ей возраст, надеясь, что это придаст её истории жизни больше драматизма. В процессе исследования выяснилось, что, кроме года, она скорректировала и месяц рождения: с ранних лет Мусе говорили, что она появилась на свет недоношенной, на седьмом месяце беременности. Тем не менее, историки склонны считать, что её мать забеременела до брака, и чтобы избежать ненужных вопросов, семья праздновала день рождения девочки на два месяца позже фактической даты. Были также слухи о том, что настоящим отцом Марии был другой человек. В общем, отношения родителей художницы остаются загадкой.
Из фрагментов дневника можно сделать вывод, что брак был основан на любви, но родители жены изначально не воспринимали его и настаивали на разводе, желая найти дочке более удачную партию. Кроме того, из разговоров родственников Мария догадывалась, что конфликт в семье мог быть связан с изменой отца.
Тем не менее, спустя два года после свадьбы жена подала на развод и вернулась с Марией и её младшим братом Павлом (предположительно, он родился в 1859 году) к своим родителям. «Я всегда оставалась с бабушкой, которая меня боготворила, и с тётей, которая иногда уезжала с моей матерью», — вспоминала в своих записях юная девочка.
Когда Мусе было семь лет, её отец выкрал её и брата из имения тестя, увёз в свою деревню и требовал, чтобы жена вернулась.
Однако в конечном итоге угрозы тёщи убедили его вернуть детей по-хорошему. В итоге в 1870 году супруги пришли к соглашению, что сын будет жить с отцом, периодически навещая мать. Стоит отметить, что 20 лет спустя родители Марии вновь начнут общаться и навещать друг друга.
После развода мать Муси много общалась с состоятельным мужчиной, который, по слухам, собирался предложить ей руку и сердце, но в конечном итоге он женился на её младшей сестре. Говорили, что незадолго до свадьбы его напоили и обманом выдали замуж за другой. Эти догадки подтвердили, когда мужчина неожиданно скончался через несколько месяцев после венчания — всё его состояние перешло к молодой невесте. Родственники усопшего заподозрили, что его могли отравить, а также оспорили завещание, утверждая, что подпись была подделана. Началась многолетняя тяжба с невесткой, которая вместе с семьей быстро покинула страну на деньги покойного супруга, пока их не отобрали.
Среди тех родственников была 12-летняя Мария вместе с матерью, братом, бабушкой, дедушкой, тётей и другими скандально известными родственниками со стороны матери — они отправились в путешествие по Швейцарии и Австрии, а затем ненадолго осели в Ницце. В это время девочка начала вести дневник, который собиралась писать до конца жизни.
Все восхищаются мной
Вот одна из первых записей юной Муси: Когда была объявлена война, мы переехали из Баден-Бадена в Женеву. Здесь мне нашли учителя рисования, который приносил мне модели для срисовывания: хижинки с окнами, нарисованными как палочки, которые не имели ничего общего с настоящими окнами реальных хижин. Мне это не нравилось — я не могла согласиться с тем, что окна высвечиваются подобным образом. В итоге, добрый старик предложил мне срисовать вид из окна прямо с натуры. С этого момента началось её увлечение рисованием, которое в конечном итоге стало её профессией.
Маша излучала любовь и внимание близких и с раннего детства считала себя уникальной. На страницах своего дневника она часто размышляет о своей красоте, талантах и блестящем будущем, которое она считает себе предначертанным. Временами её суждения о жизни звучат с неуместным для её возраста цинизмом и меркантильностью. Вот несколько цитат из её ранних записей:
- Мы проводим день в восхищениях мною. Мама восхищается мной, княгиня Ж. восхищается мной.
- Если бы я была королевой, народ обожал бы меня.
- Мои куклы всегда были королями и королевами; всё, о чем я сама думала и всё, что говорилось вокруг моей матери, казалось, имело отношение к этому величию, которое, я была уверена, неизбежно должно было прийти.
- В Бадене я впервые узнала, что такое свет и манеры и испытала все муки тщеславия.
- Сегодня вечером, после ванны, я вдруг стала такой хорошенькой, что провела двадцать минут, глядя на себя в зеркало. Я уверена, что если бы меня видели сегодня, у меня был бы огромный успех: цвет лица совершенно ослепителен, так же как и тонкий, нежный; чуть-чуть розоватые щеки; яркие губы и выразительные глаза…
- Мадам Савельева умерла вчера вечером. Мама и я пошли к ней; там было много дам. Что сказать об этой сцене? Скорбь направо, скорбь налево, скорбь написана на полу и потолке, скорбь в пламени каждой свечи, скорбь даже в воздухе.
- Сквозь двойную решетку мы видим мать игуменью; она уже сорок лет в монастыре… Ужас! Оттуда мы идем в приёмную пансионерок, и я заставляю сестру Терезу танцевать. Она хочет завербовать меня и хвалит мне монастырь, а я тоже хочу завербовать её и хвалю ей мир.
- Мне тринадцать лет; если я буду терять время, что же из меня выйдет!
- С февраля этого года я занимаюсь латынью; сейчас июль. За пять месяцев я сделала, по словам Брюне, столько, сколько проходят в лицее за три года. Это поразительно!
- Он хочет разъяснить себе мой характер и спрашивает, гадаю ли я на маргаритках. Да, очень часто, — чтобы узнать, хорош ли будет обед!
- Какой ваш девиз? — спросил он. Ничего — прежде меня, ничего — после меня, ничего — кроме меня.
- Когда же наконец буду я жить, как бы мне хотелось! Замужем за человеком очень богатым, с громким именем и симпатичным, потому что я совсем не так корыстолюбива, как вы думаете.
- Наконец я нашла то, что искала, даже не осознавая этого: жизнь — это Париж, Париж — это жизнь. Я мучилась, так как не знала, чего хочу. Теперь я прозрела, я знаю, чего хочу! Переселиться из Ниццы в Париж.
Её путешествие завершилось летом 1876 года. В 18 лет Муся вновь посетила имение отца, где заново познакомилась с ним: «Отец мой притворяется несчастным, покинутым женой, тогда как сам он желал быть образцовым супругом. Большой портрет мамы, созданный в её отсутствие, стал символом сожаления о потерянном счастье и ненависти к деде и бабушке, которые подорвали это счастье…» Всё лето она провела в Полтавской области, а в сентябре писала матери о своем решении остаться в Париже, где намерена учиться и летом ездить на воды для развлечения. Она написала: «Все мои фантазии иссякли; Россия обманула меня, и я исправилась». С тех пор Мария лишь ещё дважды ненадолго посещала Россию.
Память
Произведения Марии Башкирцевой находятся в ряде музеев по всему миру, включая Люксембургский музей. В 1908 году её мать передала в музей Александра III значительную коллекцию работ Марии (141 работа, среди которых рисунки, эскизы, полотна, пастели и скульптурные этюды). В 1930 году из данной коллекции в Днепропетровский художественный музей было передано две картины Башкирцевой, а в 1932 году по запросу Наркомпроса УССР Русский музей отправил на Украину 127 работ Башкирцевой. Несколько произведений было передано в 1929 году в Красноярск. В Русском музее осталось восемь живописных полотен и тринадцать рисунков Марии Башкирцевой.
Марина Цветаева, которая переписывалась с матерью Башкирцевой, посвятила ей одно из своих стихотворений — Встреча.
Некогда Люксембургскую галерею в Париже украшала аллегорическая скульптура Бессмертие: молодой гений умирает у ног ангела смерти, в руке которого находился свиток с именами выдающихся художников, которые ушли из жизни преждевременно. Среди восьми французских имен на этом свитке было одно русское имя — Мария Башкирцева.
С 12 лет и до конца своей жизни Мария вела дневник на французском языке (сто пять тетрадей), который стал известным и многократно переведённым на многие языки, в том числе и на русский.
Примечания
- ↑ Загадка Марии Башкирцевой
- ↑ Мария Башкирцева без цензуры. Мемуаристка, которую мы чуть было не потеряли
- ↑ Мария Константиновна Башкирцева
- ↑ Марина Цветаева — Встреча
- ↑ Герро. Мария Башкирцева: Критико-библиографический очерк. — М.: тип. А. Победимовой, 1905. — С. 11. — 40 с.
- ↑ Рано погасшая звезда…
- 100 великих женщин. Автор-составитель И. И. Семашко. — М.: Вече, 2001. — 77 с. ISBN 5-7838-042-8.
Слабое здоровье и сильный характер
Мне тринадцать лет, и если я потеряю время, что потом из меня выйдет! — писала Башкирцева. Спустя всего три года ей поставили страшный диагноз. Врачи обнаружили у Марии смертельную болезнь — туберкулез. Это стало причиной срыва нескольких выгодных предложений о замужестве. Сожалела ли она об этом? Вряд ли. Муся была увлечена феминизмом, мечтала о славе и твердо намеревалась оставить след в истории, воспользовавшись каждым моментом своей жизни.
В 1877 году она решила стать профессиональной художницей и поступила в единственное учебное заведение в Париже, где обучали женщин рисованию — Академию Жюлиана. По 8–10 часов в день Башкирцева проводила в студии, оттачивая своё мастерство и порой срываясь на саму себя. В это время её тщеславие постепенно уходило на второй план, уступая место внутренним мукам творческой личности. Молодая художница писала:
Все, что я сделала за эту неделю, так отвратительно, что я не понимаю, как это могло произойти. Достаточно лишь того, что мне приходится с таковой борьбой против своего невежественного положения и недостаточной способности к работе! Моя картина, выставленная в Салоне, не представляет особого интереса. Я её сделала — как попало, так, за отсутствие более интересного и из-за нехватки времени… Не думаю, что кто-то из них полюбил бы меня — во мне нет ничего, что могло бы привлечь их: я среднего роста, пропорциональна, не слишком яркая; у меня серые глаза, грудь не очень развита, и талия не слишком тонкая… Что касается душевных качеств, то я без излишней гордости полагаю, что я выше них, и они не поймут меня. Как светская женщина я едва ли привлекательнее многих из них… Я впадаю в полное отчаяние от всего, что делаю; каждый раз, как только работа завершена, я готова начать всё заново, потому что считаю, что это никуда не годится, сравнивая всегда с тем, каким оно должно было бы быть по моему собственному мнению. В общем, в глубине души, я незнатного мнения о себе как о художнице. Я не думаю, что я гениальна, но надеюсь, что люди вообразят меня таковой.
Несмотря на самокритику, менее чем через год работы Башкирцевой наградили золотой медалью на студенческой выставке. Помимо живописи, она увлекалась и скульптурой, и постоянно утверждала, что как только её зрение ослабнет, она будет продолжать творить не кистью, а руками. Мария стремительно торопилась жить, оставить след, прославиться. Она была всегда на работе и вдохновляла окружающих своей целеустремленностью и стойкостью.
Несмотря на то, что у неё не было даже мысли о замужестве, Башкирцева всецело сосредоточилась на своем художественном пути.
«Ну и прекрасно, сударыня, чем же лучше, занимайтесь своим искусством»,
— советовала она себе на страницах дневника. Однако у судьбы были свои замыслы по отношению к сердцу этой молодой дамы.
Любовь в письмах
Наверняка сегодня сложно найти человека, который хотя бы раз не закрутил роман через социальные сети или не пытался написать кумиру сообщение. Муся решила сделать такой шаг. Это произошло в конце XIX века и считалось довольно смелым поступком.
В тот период девушка была очарована произведениями Ги де Мопассана и за полгода до своей смерти решилась написать ему. В это время и он сам тяжело болел — сифилисом. Как знать, может быть, именно из-за этих тяжелых болезней их переписка была местами довольно язвительной и печальной. Что именно это было с стороны Башкирцевой — попытка начала романа или невинное кокетство — никто точно не скажет. Впрочем, о благородном отношении двух талантливых людей стало известным лишь благодаря публикации их писем.
Какой аромат духов вы предпочитаете? Вы гурманка? Какой формы у вас ухо?
Какой аромат излучаю я? Аромат добродетели. Вульгарные духи, другими словами, я не признаю.
Не спрашиваю вас, замужем ли вы. Если да, то вы скажете «нет». Если нет, то «да».
Если бы я была замужем, осмелилась бы я читать ваши ужасные книги?
По-прежнему остаётся загадкой, встречался ли писатель с художницей, которой удалось вызвать у него столь сильный интерес, что он неустанно отвечал на её письма, полные иронии, насмешек и кокетства. Она с первых слов обозначила, что не желает личной встречи со своим кумиром и даже не представляет, как он выглядит. В то время как 33-летний француз был привлекателен, одарён и обеспечен. Он уже успел стать знаменитым как в своей стране, так и за её пределами. Тем не менее, он ответил на письма угасавшей Марии и, узнав о её смерти, поспешил на её могилу.
На момент его скорбного визита Мопассан произнес слова:
«Это была единственная роза в моей жизни, чей путь я бы усыпал лепестками, зная, что он был так ярок и так краток.»
О их переписке в 1938 году был снят итало-австрийский фильм. Мы же можем лишь сожалеть о том, что девушка, смогла пробудить страсть в крупнейшем французском новеллисте и вызвать в нем смешанные чувства — злость, восхищение, задавать вопросы и тут же пытаться укорить — покинула мир, не дожив всего месяца до 26 лет.
Дитя греха
— Мифотворчество в дневнике начинается с самого начала повествования — с даты рождения Башкирцевой. Мария пишет: «Итак, предположите, что я знаменита, и начнем. Я родилась 11 ноября 1860 года.» Однако французская исследовательница Коллетт Конье однажды отметила, что эта дата не совпадает с настоящей, указанной в оригинале дневника, который хранится в Национальной библиотеке Франции. В подлиннике сказано: «Я родилась 12 ноября, но должна была родиться лишь 12 января, поэтому мой возраст следует считать от 12 января по старому стилю” (Неизданная запись от 12 января 1877 года). По новому стилю день рождения Марии — 24 ноября, но официально, для всех, она принимала поздравления 12 января по старому стилю. Другими словами, её мать вышла замуж, будучи беременной, о чем сама Мария узнала лишь во взрослом возрасте. Она также узнала и о недомогании своего отца, Константина Башкирцева, который был известным ловеласом.
Скандальные родственники Марии
— После развода родителей Башкирцева вместе с родственниками по материнской линии переехала в Европу. Причём эта поездка была финансирована Фаддеем Романовым, мужем тёти Марии Надин. В своей книге «Подлинная история мадемуазель Башкирцевой» А. Александров описывает это так:
Сказочно богатый старый холостяк Фаддей Романов, появившись на горизонте, сначала ухлестывал за матерью Марии Башкирцевой; похоже, у него даже был с ней короткий роман (они совместно путешествовали в Краков), однако он также обратил свой взор на десятилетнюю Марию. В конечном итоге, семья, при поддержке дяди Жоржа, отбила его и выдала замуж за некрасивую Надин. Иногда у него возникали приступы безумия, вероятно, белой горячки, а через год после свадьбы он скоропостижно скончался, оставив завещание на всё своё состояние в пользу молодой жены. Сразу же поползли слухи об отравлении Романова, люди начали пересказывать истории его женитьбы: будто бы его опоили и обманом женили на младшей сестре. Семья Романова (его сестра и другие родственники) оспорила завещание с утверждением, что подпись на нём подделана. Началась тяжба, продолжавшаяся почти десять лет, следы которой можно обнаружить даже в записках дневника.
— В Европе семье Марии Башкирцевой было непросто из-за их скандальной репутации; они не могли попасть в приличное общество. Кроме того, отдельные неудобства вызывал неожиданный барт Марии Степановны, матери Муси, дядя Жорж Бабанин — дебошир и гуляка, вечный мот и бабник. Он часто попадал в полицейский участок, но изменить себя не смог. Другой брат Марии Степановны, Этьен, вероятно, также был заметной фигурой:
Георгий Бабанин, дядя Жорж, женился в двадцать лет на тридцатистолетней вдове Доминике, у которой уже была дочь, а десять лет спустя эта же женщина, вопреки русским законам, вышла замуж за другого брата, Этьена (или Степана — авт.). Этьен затеял процесс и добился аннулирования брака Георгия, хотя его брак был заключён значительно позднее. В результате сын дяди Жоржа (его имя нам неизвестно), остро переживая то, что стал внебрачным ребёнком, покончил с собой. Неудивительно, что эту семью всю жизнь сопровождали сплетни и постоянные судебные разбирательства, а также остракизм со стороны общества (в Ницце даже родная сестра ее отца, госпожа Тютчева, не приняла Башкирцевых), что приносило много неприятностей самой Марии Башкирцевой.
Когда я умру, прочтут мою жизнь —
Дневник Марии Башкирцевой
Мария пришла в этот мир с твёрдым намерением оставить о себе добрую память, а лучше — восхитительную. Она, предвидя ранний уход, смело завязывала переписки с живыми знаменитостями литературы, словно чувствуя равенство и надеясь сохранить свой дневник как предмет искусства.
Она писала Эмилю Золя и Ги де Мопассану. Последний только после её смерти оценил юный, талантливый и искренний подход Марии: «Это была единственная роза в моей жизни, чей путь я бы усыпал розами, зная, что он будет так ярок и так короток!»
Дневник, изданный после смерти Марии во Франции (написан на французском языке), расходился тысячными тиражами и неоднократно переиздавался.
В России Дневник встретили более чем неоднозначно. Но имена разочарованных и восхищённых соотечественников, мнения которых остаются значительными и по сей день, могут вызвать зависть у любого автора. Среди тех, кто прочитал её тысячеcтрочный труд, были Лев Толстой и Антон Чехов, Владимир Брюсов и Велимир Хлебников.
Мне хочется выбрать фрагмент Велимира Хлебникова: «Заклинаю художников будущего вести точные дневники своего духа: смотреть на себя как на небо и фиксировать точные записи восхода и захода звёзд своего духа…»
Дневник, о котором идёт речь, изначально подвергся строгой цензуре со стороны близких родственников Марии. Издание, которое вышло в печать, имело множество пробелов и искажений. Существуют слухи, что родственники не хотели предавать вниманию общественности пикантные детали семейной истории.
Эти аспекты стали известны, когда в архивах Национальной библиотеки Франции, около 1985 года, был найден оригинальный, подлинный текст Дневника, ранее считавшийся утерянным. Полное издание на французском языке вновь раскрывает личность Марии Башкирцевой, а также по-иному освещает жизнь её эпохи.
Я не читаю на французском, а если бы могла, точно вцепилась бы в текст, жадно выискивая пропущенное, там, где ярко звучит божественная душа Марии — самой Мuses, пришедшей в наш мир, чтобы пробудить в людях любовь.
Мария Башкирцева покинула этот мир в 1884 году. Она сражалась за жизнь до последнего дня, но быстро прогрессирующий туберкулез не оставил ей шансов. На её последней, незаконченной картине, она изобразила девушку в весеннем саду…
Цитаты Марии Башкирцевой из её Дневника
Я, которая хотела бы сразу жизнь семью жизнями, живу только четвертью жизни… И потому мне кажется, что свеча разбита на четыре части и горит со всех концов…
*
С тех пор как я осознаю себя — с трёхлетнего возраста — все мои мысли и стремления были направлены к какому-то величию.
*
Как разбивают сердца? Не любя или перестав любить.
*
Любовь даёт возможность представить себе мир таким, каким он должен был бы быть…
*
Столько стремлений, столько желаний, столько проектов, столько… чтобы умереть в 24 года на пороге всего!
Нельзя допускать, чтобы люди, вам безразличные, могли заставить вас страдать.
*
Любовь уменьшается, когда не может более возрастать.
Самое простодушие внешних украшений заставляет чувствовать доброту и простоту русского народа. А нигилисты стараются совратить его, как Фауст, погубивший Маргариту. Пропаганда делает своё дело, и день, когда восстанет этот добрый народ, обманутый и разочарованный, будет ужасен: если в мирное и спокойное время он кроток и прост, как ягнёнок, то, восстав, он был бы свиреп до ярости, жесток, до исступления.
*
Эта всемирная любовь не есть чувство чахоточного: я всегда была такой, и я помню как раз, десять лет тому назад, когда я писала (1874 г.), перечисляя прелести различных времён года: Напрасно захотела бы я выбрать: все времена года хороши, все возрасты – вся жизнь. Надо всё! Одним словом, мне нравится всё в жизни, мне всё приятно и, прося счастья, я нахожу свою прелесть и в несчастье. Моё тело плачет и кричит, но что-то, что выше меня, радуется жизни, несмотря ни на что!
Великим может быть лишь тот, кто откроет свою новую тропу, возможность передавать свои особенные ощущения, выразить свою индивидуальность. Моё искусство ещё не родилось.
*
Мне кажется, что никто не любит всего так, как я люблю: искусство, музыку, живопись; книги, свет; платья, роскошь, шум, тишину, смех, грусть, тоска, шутки, любовь, холод, солнце, все времена года, всякая погода, спокойные равнины России и горы вокруг Неаполя, снег зимой, дождь осенью, весну с её тревогой, спокойные летние дни и невероятные ночи с сияющими звёздами… я пою о любви.
Незадолго до её кончины, 25 июля 1884 года, в Дневнике появилась такая запись:
Но если я ничто, если суждено быть ничем, почему же эти мечты о славе, которые меня преследуют с тех пор, как я осознала себя? И что означают эти горячие порывы к великому? Почему — с тех пор, как я была способна связать две мысли, с четырёх лет, — живёт во мне эта потребность в чем-то великом, славном, смутном, но огромном? Чем только я не перебывала в своём детском воображении! Сначала я была танцовщицей — знаменитой танцовщицей Петипа, обожаемой Петербургом. Каждый вечер я надевала открытое платье, убирала цветами голову и с серьёзным видом танцевала в зале, перед всей нашей семьёй. Потом я стала первой певицей в мире. Затем я электризовала массы силой своего слова. Император женился на мне, чтобы удержаться на троне; я общалась напрямую с моим народом, произносила перед ним речи, объясняла свою политику, и народ был тронут мной до слёз. В общем, во всех направлениях, во всех чувствах и человеческих удовлетворениях — я искала чего-то неправдоподобно великого. Но и до сих пор после дней ужасной тоски всегда находилось что-то новое, что вновь призывало меня к жизни. В минуты горя или радости — первая моя мысль всегда устремлялась к Богу.
