Люди из всех уголков планеты оказывали поддержку нашим детям в их борьбе с ужасами, которые обрушились на них, однако наибольшая благодарность принадлежит педагогам. Многие из них сами были заложниками в той самой школе и, таким образом, понимали наших детей как никто другой, проявляя к ним опытное и заботливое отношение. Эти наставники действительно золотые люди, — делится своими мыслями Фатима.
Мальчик из Беслана и другие памятники российским детям: нежные и страшные
Мила, еще маленькая девочка, была очень привязана к своему отцу. Однако их время, проведенное вместе, оказалось недолгим. Когда началась Великая Отечественная война, её папа, Дмитрий, ушел на фронт, оставив пятилетнюю дочку одну. Он стал солдатом — одним из тысяч людей, которые защищали нашу Родину. С фронта он регулярно писал Миле письма, и у него всегда были под рукой цветные карандаши. Солдат использовал их, чтобы рисовать веселые картинки на полях писем, ведь маленькой Миле было еще слишком рано читать серьезные мелкие надписи. Лету в 1942 году под Сталинградом шли особенно жестокие бои, и Дмитрий был ранен. Но прежде чем это произошло, он успел вырвать из земли яркий василек, срезанный взрывом снаряда, и хотел отправить его своей дочке вместе с письмом. Затем — госпиталь из-за полученных травм и письмо, полное переживаний за свою девочку и всех детей.
Папа Дима клянётся бороться с фашистами до последней капли крови, чтобы те не сделали с его дочкой то же самое, что сделали с цветком.
В этом письме солдат выразил всю свою боль и озабоченность. Он писал о том, что так же, как этот цветок стремится к солнцу, так и мучительно униженные дети, оказавшиеся на оккупированных территориях, погибают от непомерной жестокости врага. Он обещал, что ни одна рука врага не коснется его Милы, поскольку он, папа Дима, будет ее защищать до своего последнего вздоха. Однако, к сожалению, Дмитрий погиб на фронте, выполненный свой обет, данный дочери.
Свидетелем этой трогательной истории с васильком стал его друг, Михаил Лазаревич. После окончания войны он отыскал Милу и ее мать и рассказал им о Дмитрии. Затем он написал статью в журнал о своем друге, о засохшем цветке и о гневном, но нежном письме солдата. Статья вызвала большой отклик у читателей. Годы шли, а ужас участившейся войны не забывался. В 1980 году в окрестностях Волгограда, на Солдатском поле, где сражался папа Дима, был установлен памятник девочке Миле. Рядом с ней находится треугольник фронтового письма, на котором выгравированы его слова в точности.
Сама Мила, ставшая Людмилой Фадеевой-Петраковой, никогда не стремилась прославиться благодаря своему отцу. Она часто навещала памятник, чтобы положить цветы и вспомнить своего отца. Она несколько раз давала интервью, подчеркивая, что памятник посвящен не ей, а всем детям, не дождавшимся своих отцов с фронта. Черноглазая Мила скончалась в возрасте 80 лет в 2016 году в Ульяновске.
Девочка с аккордеоном — в Волгограде
Маленькая Аля мечтала стать известной музыкантшей. В три года она начала осваивать различные музыкальные инструменты, а затем, подрослех, поступила в музыкальную школу в Сталинграде. Однако вскоре началась война, и напора на творчество пришло конец — ее любимое пианино пришлось продать. Но у девочки был аккордеон. Она сосредоточилась на том, чтобы извлекать знакомые мелодии, сначала просто играя для себя. Позже она начала каждый день приходить в госпиталь, в котором разместилась музыкальная школа, чтобы развлечь раненых. Они тепло 그녀 встречали, предполагали, что пока играет Аля, с ними ничего плохого не произойдет.
Особенной популярностью у раненых пользователей пользовалась мелодия «Вечер на рейде», которую они просили её исполнять снова и снова.
Вы уже догадались, какой выдающейся музыкантшей стала эта девочка? Александра Пахмутова, родившаяся в Сталинграде, пережила ужасные времена войны, но не потеряла своей страстной любви к музыке. Она стала знаменитым композитором и автором множества песен, которые мы знаем и любим с детства. Мы уже рассказывали о невероятной истории жизни и любви Александры Пахмутовой. В 2019 году, отдавая дань маленькой Але, поднимавшей дух раненых солдат своей музыкой, ей установлен памятник в Волгограде. На нём изображена серьезная девочка с косичками, сконцентрированно нажимающая на клавиши аккордеона, чтобы порадовать солдат и вдохновить их на подвиги.
«Помню, как лопались шарики»
— 1 сентября 2004 года мы стояли на школьной линейке, когда вдруг раздались громкие лопанья, и я думал, что это шарики, — вспоминает Георгий Ильин. — На самом деле это были выстрелы. Со мной была двоюродная сестра, ей 23 года, и двое ее детей — трехлетний и шестилетний. Они все погибли, остались там.
Всех загнали в спортзал. Там была чудовищная тягость и духота: дышать стало непереносимо. Я в шоке помню, как у одного из боевиков, спросив, что происходит, услышав ехидный ответ: «Учения», затем он наставил на меня автомат и приказал сидеть тихо.
— Но каким учением это было? Прямо передо мной лежал труп мужчины, — продолжает Георгий. — Меня и других детей усадили рядом с ним. В первый день нам подавали воду, но затем на наши просьбы никто не реагировал. В раздевалках были краны, и иногда кому-то удавалось промочить майку, которые потом передавали нам, выжимая, чтобы можно было пить капли воды.
На второй день боевики начали развешивать бомбы вокруг. После этого все произошло стремительно. Прозвучал мощный взрыв, моё тело будто толкнули в спину, отбросив в сторону, и я на несколько секунд потерял сознание. Очнувшись, я вскочил и увидел, что в спортзале царит хаос: кто-то убит, кто-то ранен, все кричат. Я бросился к окну и побежал, не понимая, что происходит, ведь мне тогда всего лишь семь лет.
Естественно, Георгий не видел, как в разбитые окна врывались спецназовцы, как они закрывали собой детей и падали на гранаты боевиков, спасая заложников, как под пулями шли к школе родители и родственники, чтобы выручить своих близких. Он не помнит и того, как его подхватили на руки и вынесли из-под обстрела, передав под опеку врачам.
Как он говорит, он сразу же уснул, потому что не спал трое суток. Однако врачи полагали, что он просто потерял сознание от стресса, обезвоживания и потери крови. Операция заняла продолжительное время, осколки прожгли ему ногу. Далее началась длительная реабилитация.
— Даже спустя несколько лет мне до сих пор снились ночные кошмары о произошедшем, — рассказывает Георгий. — Я не могу поверить, что остался жив.
«Никто, кроме нас!»
После окончания школы Георгий оказался перед выбором: служба в спецназе или медицинское образование? «Я понимал, что ни к чему другому не лежит душа, и, в конечном итоге, выбрал медицину». Он поступил в Северо-Осетинскую государственную медицинскую академию на лечебный факультет. «Врач — это тот же спецназовец», — рассуждает Георгий. «Только им чаще приходится спасать жизни. И девиз общий: ‘Никто, кроме нас!’ Я именно так понимаю свою медицинскую профессию. Хочу стать реаниматологом или анестезиологом».
Когда он только поступил в медакадемию, Георгий настоял на том, чтобы его приняли на работу медбратом в Республиканской клинической больнице Северной Осетии. В разгар пандемии медперсонал начал опрашивать, готовы ли они работать в «красной зоне», где лечили пациентов с коронавирусом, и риск заразиться был крайне велик. Георгий оказался среди первых, кто подал согласие на работу в карантинной зоне. Им организовали места для отдыха в рабочих кабинетах, и значительно позже им предоставили номера в гостиницах. Все это время медики не общались с родными, словно отправившись на войну.
— Когда заходишь в «красную зону», необходимо надеть три слоя перчаток по определённому порядку, поскольку каждый из них соприкасается с разными слоями одежды, — делится Георгий Ильин. — Дальше идет респиратор, медицинские очки, противочумный халат с капюшоном и бахилы. Всё это фиксируется скотчем сверху, чтобы всё хорошо держалось, не оставляя открытых участков кожи. В такой одежде сложно дышать и ходить. Моя смена продолжалась 12 часов, по схеме 6/6/6, то есть шесть часов работы, шесть часов отдыха, и снова шесть часов дежурства. В основном я занимался обследованием пациентов, ставил капельницы, выдавал таблетки – выполнял все обязанности, характерные для медбрата.
— Было страшно?
— Разве может что-то испугать того, кто пережил Беслан? — смеется Георгий. — Если говорить серьезно, то кто, кроме нас, будет спасать людей? Все, кто согласился работать в карантине, тогда понимали, что, общаясь с больными, коронавирус найдет способ инфицировать. Ни респираторы, ни противочумные костюмы не защитят на 100 процентов. Так и вышло: немногие из врачей не заразились, но мы спасли многих других.
Когда я в последний раз звонил Георгию, он уже находился на больничном. Температура поднялась. Компьютерная томография показала поражение легких. К счастью, пневмония протекала без серьезных осложнений, и он сейчас выздоравливает.
Памятник и фото
— Судьба благосклонна к Георгию, — задумчиво говорят его родители. — Он остался в живых, и его фотография стала одним из символов тех жертв и пострадавших в этом ужасном теракте.
В малом государстве Сан-Марино установили бронзовую скульптуру мальчика — точную копию бесланского снимка 7-летнего Георгия Ильина. Фото: Пресс-служба правительства Северной Осетии
Автор этого запечатлённого мгновения до сих пор остается неизвестным. Кто-то, кажется, сразу после извлечения Георгия из-под обстрела, запечатлел испуганного кричащего ребёнка. На фото не видно, что мальчику тяжело, его нога была сильно ранена осколками. Однако в тот момент он не чувствовал боли и даже мог на неё встать. Но ещё мгновение — и он потеряет сознание, последующая операция и длительная реабилитация на костылях.
Снимок получил широкое освещение в российских и международных новостных агентствах. Спустя два года в незаметном государстве Сан-Марино был установлен бронзовый памятник, ставший памятником жертвам теракта школы № 1 в Беслане, созданный скульптором Венди Рензо Жарно. Он изображает испуганного ребенка, который застыл в беззвучном крике. Эта скульптура является точной репликой той фотографии семилетнего Георгия, сделанной сразу после освобождения школы. Она обрела известность в Европе и США, став памятником всем жертвам террора по всему миру.
Справка «РГ»
1 сентября 2004 года группа бандитов захватила школу № 1 в Беслане, взяв в заложники 1128 человек. В результате трагедии погибли 334 человека, среди которых 186 — дети.
Осколком пробило горло, но он не перестал петь
Историю Станислава Бокоева несколько лет назад рассказал журналист Юрий Дудь (который признан иноагентом). Восьмиклассника Стаса сначала ошибочно признали погибшим и даже положили его тело в черный полиэтиленовый мешок. Лишь когда он закашлялся, его поспешили реанимировать и доставили в больницу.
В заложниках Станислав находился вместе с двоюродным братом, которому в тот момент было едва восемь лет. Взрослые попросили Стаса отвести младшего в школу, так как его мама обещала прийти уже на линейку, но задержалась. К сожалению, родственник не выжил, тогда как он спасся чудом. Во время взрыва он успел упасть на спину, затем вылезти из окна и добежать до укрытия. Однако Бокоев получил серьезные травмы: ему было трудно дышать, а в дыхательных путях ощущался хлюпающий звук. Я прикоснулся к шее и понял, что одна её сторона просто висит, а кровь струится, как вода из питьевого фонтанчика, — вспоминает он.
Когда врачи на месте трагедии осмотрели Стаса, они решили, что он не сможет выжить: пульс был крайне слабый, а вскоре и вовсе пропал. Но они ошиблись. У Стаса с рождения была редкая патология: синдром Зиверта-Картагенера, при котором внутренние органы расположены зеркально. Пока врачи слушали пульс слева, он, хоть и еле слышно, бился в правой части грудной клетки. Так и произошла ошибка, когда доктора констатировали его смерть. Опомнившись, мальчика доставили из палатки МЧС — сначала во Владикавказ, а затем на лечение в Москву. В результате ранения трахеи он потерял голос на длительное время. Врачи боялись, что Стас уже никогда не сможет говорить, а он… запел!
Станислав Бокоев, повзрослев, делится, что пережитая трагедия научила его любить жизнь. Также сказывалась и его давняя болезнь: из-за синдрома Зиверта-Картагенера он часто страдал от пневмонии, что усугубилось после теракта. В какой-то момент встал вопрос о пересадке легких, что становилось особенно непросто с его диагнозом. Я понимал, что в моей жизни начался обратный отсчет. Я мог не дожить до трансплантации, мне могли ни найти подходящего донора… Все осложнялось тем, что легкие у меня тоже зеркально расположены. Левое — как правое, а правое — как левое. За такую операцию возьмется не каждый хирург, так как это слишком нетипичный случай, — делится молодой человек.
В какой-то момент в его жизни произошел перелом. Вместо трансплантации, он начал вести более правильный образ жизни, многие вещи переосмыслил, и болезнь отступила. Врачи назвали то, что произошло, чудом.
Теперь Бокоев живет в Москве, занимается видеомонтажом и пишет песни. В 2019 году в Осетии прошел его первый концерт под псевдонимом Indi. В одной из песен Стаса есть строки: Когда меня не станет, мой голос оставит след. А на своей странице в Facebook молодой человек публикует стихи, которые полны глубины и философии.
Выступила в ООН и увлеклась модой
В 2004 году Санете Сабановой было девять лет. Она оказалась в заложниках вместе с матерью, младшей сестрой Аминой и дедушкой. Дед, которому тогда уже исполнилось 89 лет, долгое время возглавлял бесланскую школу № 1, и именно при нём к зданию пристроили спортивный зал, куда боевики согнали людей, где затем прогремели взрывы.
Семья, за исключением деда, сумела спастись. Его опознали лишь по обуви и ступне – единственное, что осталось от его тела. Позднее Санета вспоминала, как, сидя в заложниках, мучилась от жажды, ела принесённые для учителей цветы, а также как сидевшая рядом женщина, у которой дома остался грудной малыш, предлагала ей свое молоко: «Теперь я называю её своей второй мамой.»
Санета Сабанова признается, что самой долгой реабилитацией для неё была именно работа над своими психологическими травмами. Годами ей приходилось прорабатывать свои переживания с помощью специалистов.
Мы выбрались оттуда живыми — это чудо. Но я долго не могла принять этого, не понимала: почему мне удалось выжить, а другим — нет. Казалось, что я занимаю чужое место, и часто возникала мысль: «Зачем мне дана жизнь? Может быть, кто-то из тех, кто погиб, прожил бы её совершенно иначе?» — говорит девушка.
В 2008 году Санета вместе с матерью, Алетой Гасиновой, выступила в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке на симпозиуме в поддержку жертв терактов. Она рассказала о пережитом, и настаивала, что если бы не поддержка родного человека, ей бы не удалось выжить. Её мать не присутствовала на школьной линейке и пришла к школе лишь после первых звуков выстрелов. Она добровольно пошла в заложники, надеясь спасти своих дочерей, что у неё и получилось. Санета и её мама ставили целью сенсацию, чтобы рассказать миру о трагедии Беслана и добиться того, чтобы подобное впредь не повторилось.
Каждый год я возвращаюсь в Беслан, чтобы понять, что жизнь продолжается.
После окончания школы Санета Сабанова переехала в Москву. Окончив обучение в Академии Плеханова, девушка нашла себя в модной индустрии: она работала ассистентом в отделе дизайна компании РусМода, для которой создавал одежду модельер Александр Терехов.
Как и другие бывшие заложники, каждый год 1 сентября Санета возвращается в родной Беслан. В 15-ю годовщину теракта она написала: «Я поняла, что прилетаю сюда каждый год именно в эти даты за своим спокойствием, хоть это и звучит парадоксально. Несмотря на то, что вокруг нас усиленная охрана, несмотря на присутствие людей в форме и толпы в черном с венками и гвоздиками, идущих к школе.»
«Я приезжаю, чтобы быть вместе со своей семьёй в Беслане, в дому. Знать, что мы живы и здоровы, что нам ничто не угрожает, что мы свободны, можем спокойно дышать и имеем доступ к воде в любое время. Да, именно за этим я приезжаю. За безоблачным и беззаботным детством и спокойствием, чтобы мой внутренний ребёнок понял, что все прошло. Что ничего нам не угрожает, жизнь продолжается.»
Мы призываем вас поддержать наш сайт небольшими, но регулярными пожертвованиями. Милосердие.ru существует благодаря щедрости наших читателей. Нам нужны средства на командировки, съемку материалов, зарплаты редакции, журналистов и техническую поддержку сайта.
Прямая речь
Завкафедрой внутренних болезней СОГМА, доктор медицинских наук Замира Астахова:
Наши студенты сразу начали выходить на работу, как только возникла необходимость. Это наша россиянская натура — встать и идти вперед, когда требуется. Наша молодежь — достойное поколение, готовое прийти на помощь в трудные времена. Георгий, мой студент, тоже такой. Он доброжелательный и тактичный молодой человек. У него внутри много переживаний, и, вероятно, именно это отличает бесланских школьников — они немного закрытые, но всегда готовы протянуть руку помощи в любую минуту.
Комментарий
Директор школы имени Героев спецназа России Елена Ганиева (в 2004 году была завучем по воспитательной работе и проводила ту роковую линейку, во время которой террористы захватили школу, оказалась в заложниках вместе с сыном):
После теракта наши ученики вернулись совершенно другими, они резко повзрослели. Они стали детьми, которые не только заглянули в глаза смерти, но испытали ужас. Самым сложным стало преодоление страха. В тот момент я думала, что никогда в жизни не возьму больше в руки микрофон. Ужас сковывал меня, когда нужно было войти в класс и тем более переступить порог спортзала. Мы справлялись с этим вместе. После пережитого мы сроднились с детьми. Теперь это не просто отношения учитель-ученик, а нечто большее.
Когда я узнала о том, что Георгий Ильин решил связать свою жизнь с медициной, меня это совершенно не удивило. Он всегда был активным, веселым парнем, который участвовал в школьных мероприятиях. Многие наши выпускники стали врачами, военными или работниками правоохранительных органов. Именно с должным отношением и заботой людей нам удалось спастись. И, возможно, дети чувствовали, что это — их долг: спасать других, бороться со злом. Это можно назвать общей чертой всех этих ребят.
