Услышав рассказ Андрея о новых переселенцах, которые сталкиваются с различными трудностями в деревнях (проблемы наблюдаются не только в Псковской области), мы решили обратиться за разъяснениями к депутату местного законодательного собрания Льву Шлосбергу.
Из Москвы в деревню: как бросить работу и стать счастливым фермером и приемной мамой
Решить все бросить и уехать в отдаленную деревню — к своим молочным продуктам и свежему творогу, к своим детям, для которых не нужно искать время на фоне городской суеты. Эта идея для кого-то остается всего лишь мечтой. Однако для москвички Виктории Кузнецовой эта мечта стала явью. Несколько лет назад она велела себе освоить новую жизнь, будучи матерью пятерых детей, любящей женой и работником крупной и стабильной организации, но одновременно искала чего-то большего.
Елена Мачинская, психолог, арт-терапевт, приемная мама
Работа на земле всегда была моей страстью
Примечание: Не занимайтесь самолечением! Мы в своих статьях собираем последние научные исследования и мнения авторов авторитетных специалистов в области здравоохранения. Однако помните, что поставить диагноз и назначить лечение может только врач.
Я родилась в Москве, в старой пятиэтажке в районе Люблино, рядом с парком. Моя мама работала машинисткой в опытно-конструкторском бюро Института Океанологии, а мой отец всю свою жизнь посвятил профессиональной атлетике и мечтал, чтобы и я стала спортсменкой. Родители пришли к решению отдать меня в плавание — это был недорогой и полезный для здоровья спорт. Поэтому всё детство я провела в бассейне, но, к сожалению, в большой спорт не попала.
На протяжении всей своей жизни я была активным ребенком. Зимой я хватала лопату и отправлялась во двор чистить снег, а на уроках физкультуры в школе брала на себя задачу за весь класс, наматывая круги на местном стадионе.
Летнее время я проводила в деревне у бабушки и дедушки в Смоленской области. Я до сих пор помню вкус каши, приготовленной в русской печке, а также как рано утром мы гнали стадо коров мимо нашего домика, и я бежала с корочкой хлеба, чтобы угостить одну из буренок. Позже, уже постарше, я каталась на колхозных лошадях, без седла — деревенские мальчишки охотно позволяли мне покататься, в обмен на сладости.
Скоро мои родители приобрели участок с домиком на другом конце деревни, и я начала проводить летние каникулы с другой бабушкой. Эта бабушка была хозяйственной, она сажала грядки и привлекала меня к труду. Если полоть, то обязательно до последней травинки, так как она любила, когда всё выглядело идеально.
Я с радостью помогала на огороде, даже когда сверстники звали меня играть — работа на земле всегда привлекала меня.
Когда мне исполнилось 16 лет, настал момент определяться с выбором будущей профессии и местом учёбы. Я была в замешательстве и не знала, кем бы хотела стать. К тому времени я уже имела водительское удостоверение, полученное на курсах юношеской школы ДОСААФ. В итоге, после долгих раздумий, я решила поступить на вечернее отделение Московского Автомеханического Института и одновременно устроиться на работу. Меня взяли в опытно-конструкторское бюро, где работала моя мама, и я начала свой трудовой путь — чертила схемы, а по вечерам училась.
Я вышла замуж рано. Моего мужа звали Александр. Мы прожили вместе два года, и этот период жизни я не очень люблю вспоминать: отношения были сложными. Мы развелись, и я осталась одна с маленькой дочерью Машенькой на руках. Мой бывший муж больше не появлялся в нашей жизни, не интересовался, как мы живем, и не оказывал никакой финансовой помощи.
Робинзоны
Отсюда до большой земли по воде — примерно полтора километра гладкого волжского водоема. На горизонте виднеется лес и здания райцентра Каменники. Если повернуть в другую сторону — берега не видно: перед нами раскинулось Рыбинское водохранилище. Этот простор захватывает дух.
— Как вы добираетесь до материка?
— Два раза в день на берег ходит паром. Стоимость переправы составляет как за автобус — 28 рублей.
— Это летом. А что зимой?
— Если лед хороший, то даже удобнее — машины могут ездить. А так мы ходим пешком по льду… Но имеется и снегоход.
— А если происходит оттепель и крепкого льда нет?
— У нас это называется разледица — период, когда лед еще не встал осенью и уже начал таять весной. Это происходит иногда около двух месяцев.
Люба молчит и улыбается. Пятый год она с мужем Алексеем и двумя детьми живут на острове Юршинский. Я долго пытаюсь выяснить, что два высококлассных специалиста из крупной столичной HR-компании делают на этом острове, и почему до него добраться — примерно как слетать в Мурманск? В ответ слышу рассуждения о поиске смыслов, обесценивании повседневной жизни с её суетой и постоянным стремлением к мнимым достижениям. В общем, решайте, как хотите, но мне это не очень подходит. Давайте по порядку.
— Как вы здесь оказались?
— Муж нашел объявление о продаже дома. Я до этого много поменяла мест — Кострома, Смоленск, несколько лет снимали квартиру в Москве. Приехали сюда, посмотрели место и решили: если где-то жить в России, то лучше всего здесь.
— Но ведь на острове очень тяжело в бытовом плане. У вас еще дети…
— Мы упорные. Не привыкли сдаваться. Я хоть и родилась в степных местах, на севере Казахстана, а муж вырос в аграрном Белгороде, нас всегда тянуло жить на островах. Мы даже в свадебное путешествие в Новую Зеландию уехали!
От берега к домику Любы еще около километра через остров. Юршинский образовался во время создания Рыбинского водохранилища, когда под воду ушло более четырех тысяч квадратных километров земли. И вот уже — остров.
— Тут целых пять деревень, — рассказывает Люба, пока мы подходим к дому. — Правда, постоянных жителей — тридцать человек, не больше.
Эти деревни остались с колхозных времен. Раньше на острове даже работал маленький завод. Теперь — дикие туристы, рыбаки на катерах и лоси, зимой переходящие по льду через Волгу…
— У вас же дети. Как вы решаете вопросы образования и медицины?
— Это, наверное, главная трудность. На острове ничего нет. Мы не ходим в детский сад. Мы думаем, как поступить со школьным образованием: ездить или учиться удаленно. Раньше на Юршинском был фельдшерский пункт, но теперь даже в райцентре больница находится в таком состоянии, что легче лечиться самостоятельно.
— А если возникает форс-мажор?
— На берегу есть спасательная служба, МЧС. Они о нас знают, мы на связи с ними. Даже когда происходит оттепель и лед нестабильный, у них есть судно на воздушной подушке, чтобы эвакуировать с острова. Но за пять лет слава Богу, таких случаев у нас не было…
Вокруг — леса, которые покрывают большую часть острова. За оградой дома лес переходит в сад, огород с грядками лука и парник с огурцами. У Любы и её семьи небольшой домик, в одной половине которого расположена знаменитая русская печь. Всё это выглядит весьма романтично, особенно если описывать это, а не жить в такой обстановке.
— Мы приехали сюда все высокообразованные, начитанные и культурные. Нам казалось, что нам все по плечу. Но реальность вокруг взяла над нами верх. Мы до сих пор не наладили свое хозяйство: не научились вовремя заготовливать дрова, строить необходимые хозблоки, сажать картошку.
Блогер-деревенщик
Недоучившийся юрист, как он себя называет, известный деревенский блогер (об этом будет рассказано ниже) уже четыре года ведет жизнь в маленькой деревне на юге Псковской области. Вокруг — классический сельский пейзаж: невыразительные, в большинстве своем деревянные домики (это район лесов и озер), пыльные ухабистые дороги, остатки колхозных коровников.
— Мы — идейные переселенцы. Еще в 25 лет я понял, что хочу покинуть город, сбежать от толчеи и пыли, чтобы мой ребенок мог бегать по траве, а не рыться в грязной песочнице. Я жил под Питером и насмотрелся на все это.
— Почему именно сюда переехали? Это довольно далеко от Питера.
— Там всё-таки холодно и сыро, хотелось в среднюю полосу. Мы ездили в Новгород — там холодновато, в Тверь — всё раскуплено и дорого.
Андрей живет в деревне уже четыре года, но перевезти семью удалось лишь сейчас. Первоначально он планировал разводить кроликов. Подсчитал — один кролик в среднем дает 1,7 кг мяса, а цена за килограмм составляет 300 рублей, то есть около 500 рублей за одну особь. Чтобы заработать, к примеру, 20 тысяч рублей, нужно было продать целых 40 кроликов, которые растут полгода.
— В деревне основной вопрос — деньги. Больше ничего не имеет значения, — уверенно утверждает Андрей, и видно, что знает, о чем говорит. — Временами было очень сложно. Но даже в самые трудные месяцы, когда я совсем жил на 2500 рублей в месяц, уезжать не было мысли.
Здесь нужно работать и пахать. Рубль в деревне стоит гораздо больше по трудозатратам, чем в городе — в два с половиной раза.
Финансовая поддержка для сбежавшего от городской жизни и высоких технологий фермера пришла… из интернета. Узнав о том, что на смену писателям-деревенщикам пришли блогеры-деревенщики, Андрей освободил камеру, изучил основы видеомонтажа и начал вести свой деревенский влог.
— Моя мечта состояла в том, чтобы зарабатывать на блоге тысячи пять в месяц — этого в деревне вполне хватает. Но мне повезло.
Год назад именно видео о том, как выжить в деревне на 2500 рублей в месяц, собрало больше миллиона просмотров. Пара успешных роликов вывела Андрея в ряды топовых сельских блогеров.
— А если бы не повезло?
— Тогда бы я разводил больше кроликов… — с оптимизмом отвечает Андрей.
К своему блогерству он подходит серьезно и подчеркивает, что это его работа. За два года тематика его роликов значительно расширилась. Теперь Андрей делится размышлениями о жизни в деревне, разводе гусей, строительстве сараев и ведении огорода.
— После длительного падения численности населения в 2015-16 годах, уровень населения в нашей деревне относительно стабилизировался. Старушки ушли, алкоголики тоже.
— Что, в деревне не осталось даже пьяниц? — не верю я своим ушам.
— Один остался, классический — еще советской закалки.
— Это же местная достопримечательность!
— Да, бережем его по возможности, — комментирует блогер с гордостью.
— Как насчет таких же переселенцев из города, как вы?
— У меня есть сосед Аркадий, 55 лет, который сдает свою квартиру в Питере и живет на доходы от аренды. Другой случай интересен. Молодая женщина, родом из наших мест, вышла замуж за немца в Питере и уехала в Германию. Там не сложилось, и она вернулась сюда! Из Германии! Есть и экономические переселенцы, приезжающие из моногородов, таких, как наш райцентр. Там полная катастрофа, стагнация, застой. Например, вот переехала семья: муж, жена и двое детей. В райцентре плата за ЖКХ съедала половину зарплаты. А здесь — только электричество, платить больше не за что…
Инфраструктура в деревне
— Несмотря на то, что наша деревня находится недалеко от города, из коммунальных услуг у нас только электричество. В будущем планируют провести газ, но нас устраивает отопление электричеством. У нас в доме теплые водяные полы от электрокотла — это удобно, экономично и приятно. Также имеется русская печка, которую мы топим в двух случаях: либо в сильные морозы, когда не хватает тепла от полов, либо если нужно прогреть дом перед началом отопительного сезона.
Например, в начале ноября в Вологде уже бывают заморозки по ночам, а днем температура может достигать около +5. В это время мы отапливаем дом только печью. Тепло от нее чувствуется даже на втором этаже, так как горячий воздух через большой лестничный проем поднимается наверх. Я обожаю топить нашу печь: люблю слушать треск дров и наблюдать за пламенем. Иногда я даже готовлю в ней.
О том, что в доме будет печка, Александра знала еще до начала строительства. Это было желанием ее мужа (фото из архива Александры Логиновой).
Когда мы переехали в деревню, дороги практически не было. Мы купили участок в августе, тогда дорожное покрытие еще позволяло добираться до участка. Но в сентябре все изменилось — грунтовая дорога превратилась в непроходимую кашу. Зимой снова можно было добраться до дома на автомобиле. Осенью и весной, когда шли дожди или таял снег, мы оставляли автомобиль на подъезде к деревне и шли в сапогах по колено в глине. Это, конечно, нас не устраивало.
Мы решили по возможности сделать подъезд к дому более комфортным. Если где-то в округе мы видели, что идет ремонт дороги, мы отправлялись договариваться с прорабами о том, чтобы старое дорожное покрытие привезли нам. В результате, дорога стала более-менее проходимой — можно было проехать, не увязая в грязи. Администрация района заметила нашу активность и начала оказывать помощь: привозила материалы и предоставляла технику.
В нашей деревне есть детская площадка, которая появилась благодаря местным жителям. Мы собрали заявки на участие в проекте «Народный бюджет»: по этому проекту из областного и муниципального бюджетов можно получить средства на благоустройство общественных территорий в небольших населенных пунктах. 10% от стоимости площадки собрали жители деревни, остальное — местные власти и 90% выделила администрация.
Где работать и учиться
— На момент покупки участка в деревне было всего шесть жилых домов, в которых проживали три молодые семьи и трое пенсионеров. Сейчас здесь больше 20 домов, и жителей около 50 человек. Почти все покупали земельные участки у администрации и предыдущих владельцев, затем строили свои дома. В основном люди работают в городе, несколько человек — в соседних поселках. В округе есть ферма, деревообрабатывающее производство, до остановки общественного транспорта можно добраться пешком и уехать в Вологду.
Расстояние от деревни до Вологды составляет один километр, но проехать по этой дороге можно лишь зимой и летом. В остальное время нам приходится делать объезд — примерно восемь километров. Мой муж работает строителем, чаще всего его объекты находятся в других городах, поэтому ему безразлично, откуда выезжать в командировку.
По короткой дороге к городу не всегда удается проехать (фото из архива Александры Логиновой).
Я работаю в фармацевтической компании, примерно 30% моего времени составляют командировки, остальные дни я провожу в городе. Дорога до работы занимает около получаса, в городе мы закупаем продукты, так как в деревне нет магазина. Мы всегда покупаем большие запасы: 6 пакетов молока, 3 пачки масла, несколько упаковок творога и многое другое. У нас всегда запас продуктов. Как только они заканчиваются, едем в большой магазин. Но соседи часто выручают друг друга с продуктами.
К примеру, мы разводим кур, поэтому у нас всегда есть яйца. Когда соседям срочно нужны яйца, они приходят ко мне. А я могу зайти к кому-то за солью или содой. Также можно позвонить соседкам, которые также вечерами возвращаются из города через магазин, и попросить купить что-то для кота или что-то еще. В деревне соседи всегда приходят на помощь и никогда не отказывают в услуге.
Старшие дети ходят в школу в соседнем поселке. Каждый день школьный автобус бесплатно забирает их из деревни и после уроков привозит обратно. Когда погода хорошая, дети ходят пешком или на велосипедах. Это занимает около 20–30 минут. Средний сын посещает занятия по самбо в соседнем поселке и добирается обратно сам — пешком или на велосипеде, так как это безопасно. У детей также есть занятия в городе. Если они возвращаются из школы на секцию, я забираю их по пути с работы или заказываю такси, стоимость которого составляет 300–400 рублей.
Когда старший сын учился в школе, он продолжал учиться в городе. После нашего переезда планировала оставить его в городской школе, так как у меня были предрассудки по поводу образования в небольших поселениях. Но мне хватило лишь одного визита в сельскую школу, чтобы понять — по многим критериям она выигрывает у обычной городской. Это всегда первая смена, занятия проходят в пятидневном режиме, школьный автобус бесплатный, молодые активные учителя и совершенно особая атмосфера. Средний сын сразу поступил в сельскую школу, и я была очень довольна этим. Младший сын посещает детский сад в соседнем поселке.
Переезд в родовое поместье стал моей целью
Решение жить на природе, возможно, возникло вместе со мной.
Несмотря на то что до выпуска из университета я была почти стопроцентной горожанкой, никогда всерьез не готовилась остаться в городе. Я думала, что стану переводчиком, буду много путешествовать и жить там, где понравится, но обязательно ближе к морю. Все это были предварительные розовые мечты.
Когда я училась в университете, я впервые познакомилась с книгами В. Мегре в серии «Звенящие кедры России». В 2000 году в этой серии вышла книга «Сотворение», где впервые была озвучена идея о создании родовых поместий. С того момента мой жизненный вектор резко изменился: я твердо решила, что буду жить только в своем родовом поместье.
Так как это амбициозная цель, я разбила ее на несколько этапов:
- Поиск места. Для этого я и моя подруга проехали автостопом через всю страну;
- Переезд в ближайшую к выбранной точке деревню;
- Встреча с человеком, полностью разделяющим мои мысли и цели, регистрация брака;
- Оформление выбранного участка;
- Строительство дома и, собственно, переезд в поместье.
Фото: Из личного архива Елизаветы Крестьевой
На это ушло примерно пять лет. Я боялась, что не смогу легко адаптироваться к деревенскому быту, но на удивление, очень быстро привыкла и к топке печи, и к тому, что воду нужно носить, не испытывая большого дискомфорта от отсутствия удобств на улице. С огородом у нас вышло не сразу, но можно было потихоньку учиться или вообще не заниматься огородничеством, а превратить участок в красивое место для отдыха с цветами и газоном.
Отношения с местными жителями сложились нормальные — конечно, не без нюансов, но в целом всегда можно было обратиться за помощью или что-то уточнить. Помогли единомышленники, с ними у меня сложились волнующие и интересные общения. Я смогла найти работу репетитором, затем устроилась в школу.
Самое трудное было психологически: я переехала на Дальний Восток с Урала, все мои родные и друзья остались там. Иногда мне было хотелось всё бросить и уехать, но место, которое я видела будто своим поместьем, помогло мне продержаться до момента, когда я познакомилась с будущим мужем. И всё равно иногда бывает немного грустно.
В первом этапе жизни в деревне, который длился пять лет, мы с мужем многому научились. У нас почти не было средств, поэтому приходилось много думать и работать руками, переделывать старые вещи, оригинально подходить к ремонту и посадкам. Это был замечательный период становления и подготовки к обустройству поместья, своеобразный тренировочный полигон. Думаю, мы проходили этот этап успешно, став более уверенными и независимыми людьми, чем были в городе. Мы научились лучше понимать себя, свои истинные желания и чувства других, от практики — осваивали земледелие, пчеловодство и даже держали лошадь.
Фото: Из личного архива Елизаветы Крестьевой
Переехав в поместье в конце 2010 года, мы окунулись в совершенно иной формат жизни. Мы живем на краю леса, в таёжной зоне. Такая жизнь, построенная на природных ритмах, требует не только хорошей физической формы, но и духовной силы, стержня.
Мы построили первый небольшой домик, начали обживать землю — сначала всего 30 соток из 4 гектаров. В 2013 году здесь родилась первая дочь, параллельно мы продолжали расширять дом, учились быть родителями и сталкивались с сильнейшими психическими перегрузками из-за неустроенного быта и минимальных удобств, что стали, возможно, самыми трудными годами для нас. В 2016 году родилась вторая дочка, к тому времени мы уже наладили достаточно комфортные условия, стало легче. Мы научились не зависеть от других и полагаться только на собственные силы. Еще через три года у нас родился сын.
Отпуск
В последний раз мы всей семьей ездили в отпуск два года назад, когда побывали на море. У нас был один работник, который помогал мужу, пока его не забрали на спецоперацию. В настоящий момент все заботы легли на плечи мужа, поэтому мы не можем уехать всей семьей. Раньше мы с детьми иногда ездили в Москву, посещали разнообразные культурные места. Зимой мы могли выезжать трижды и еще оставаться на неделю у бабушки с дедушкой.
Но с тех пор, как мой муж остался на ферме, мы не можем уехать всей семьей. Иногда только я уезжаю в Москву с детьми.
Позапрошлой зимой у мужа возникли проблемы со здоровьем: он поехал в больницу из-за защемления грыжи. Вся ответственность за коров легла на меня, хотя младшему ребенку ещё не было двух лет. Это были сложные дни: я подходила к коровам с огромным доильным аппаратом, и это выдавало массу трудностей, кормила животных.
В общем, меня устраивает наше существование. Однако однажды меня охватила депрессия, хотя, я полагаю, причина кроется в том, что муж не успевал помочь мне с младшим ребенком из-за своей работы.
Я могу выехать в районный центр без детей и сходить в парикмахерскую, в магазин, в библиотеку, или могу съездить в Москву с ночевкой и остановиться у родителей.
Интересное по теме
Я начала винить себя и раздумывать, может, не стоило отправлять его в больницу. Истории трех женщин, чьих мужей мобилизовали.
Финансовый дневник
День первый
Утро начинается с готового завтрака, который приготовил муж. В окно стучат — принесли чернику, прямо из леса, трехлитровая банка стоит 500 рублей. Очень вкусно с овсяной кашей! Сегодня муж уезжает в город развозить молоко — это займет целый день, приедет поздно. Мне настоятельно рекомендовали провести день у бассейна. Мы с младшими, пока старший еще спит, искупались на свежем воздухе и погрелись под солнцем, а дочка убежала гулять с друзьями. Мы с малышом помогли папе собраться в поездку, развесили массу белья на улице, а затем заглянули в библиотеку и в магазин, где купили мороженое за 254 рубля.
После обеда и просмотра мультиков мы снова поплыли. Солнце начинает садиться, я собираю порцию смородины, измельчаю в блендере с сахаром — это будем ужинать с сырниками. Потом отправляюсь косить обочину перед нашими участками, а малыша сажаю неподалеку с аудиосказкой. Косит, пока не рвется леска. Я не могу сменить её одна. Темнеет. Предлагаю детям выпить молока с печеньем на улице — для них это восторг. Зажигаем свечи, и получается красиво.
Как раз возвращается муж, дети начинают разбирать сумки. Наш обычный продуктовый набор: овощи, сезонные фрукты, сыр, квас и хлеб — 3 100 рублей. Мы не покупаем молоко, сливочное масло и мясо, потому что у нас всё это своё. Кроме того, у нас растет зеленый лук, укроп, салат и руккола.
Я разбираю покупки из интернет-магазинов, где заказываем всё, что невозможно купить в ближайших магазинах. Сегодня это постельное белье для среднего сына — 2 195 рублей, коробка для лазаньи — 121 рубль, гель для стирки в пятилитровой канистре — 568 рублей и спрей для волос — 388 рублей. Также сегодня я купила деталь для тракторов за 1 000 рублей и 50 мешков вафельной крошки для свинок — 1 250 рублей.
Я иду укладывать малыша, а муж отправляется доить. День заканчивается просмотром сериала «Аббатство Даунтон».
Итог: 7 626 рублей
День второй
С самого утра к нам пришел тракторист за зарплатой, я отдала ему 30 тысяч рублей (на эту цель мы еще весной отложили 100 тысяч рублей от продажи бычка, рассчитываем, что этой суммы должно хватить на весь сенокос). На завтрак муж приготовил яичницу с помидорами и сам ушел доить. Начался дождь. Я понимаю, что сегодня явно не мой день, и отправляюсь полежать в своей комнате, пока дети играют. Но этот маневр недолго остается незамеченным, и мне приходится тащиться с мелким на улицу, чтобы он не прыгал мне на голову. Наблюдаю из беседки, как он бегает под дождём.
После обеда я веду младших на занятия в библиотеку, затем они идут смотреть мультики, а я могу наконец немного отдохнуть. На ужин достаю из морозилки заготовку для макарон по-флотски. Из окошка кухни наблюдаю, как мой муж со старшим сыном ремонтируют только что купленную тракторную телегу, которая обошлась всего в 20 тысяч рублей. Ребенок сам ставит борт на колесо! А до этого он, проснувшись ближе к обеду, покормил свинок и разгрузил вчерашние мешки с вафлями из машины.
Укладываю малыша на ночь и сама засыпаю под звуки дождя, среди которых слышен голос моего отважного мужа, который зовёт коров с поля на дойку.
Итог: ноль рублей
Третий день
День начинается экстремально рано — будильник прозвенел в 4:45. Я собрала сама себя, затем по очереди разбудила детей и мужа, и мы прыгнули в машину, чтобы доехать до трассы, где с детьми мы пересели на автобус до Твери, а муж вернулся назад.
Билеты стоили 150 рублей × 2 = 300 рублей, младшие и коляска — бесплатно.
